В контексте прагматизации и глобазизации политики акторов западной локальной цивилизации сети обретают качества нового и высокоэффективного вида оружия, предназначенного для разрушения и уничтожения наиболее приоритетных политических целей.В начале XXI в. резко обострилась международная и военно-политическая обстановка, что обусловлено стремлением акторов западной локальной человеческой цивилизации сохранить своё доминирование в мире. Это произошло, с одной стороны, на фоне уничтожения главного конкурента Западу в виде Организации Варшавского Договора и СССР, остатки которых перестали представлять ему угрозу. Как заметил Е. Фёдоров, в 1991 г., потерпев поражение, мы не просто стали другим государством или другими пятнадцатью государствами, мы стали государствами, получившими внешнее управление [25, c. 16]. С другой стороны, признание эффективности силовых политических инструментов привело к реанимации политики силы.
В западном общественном сознании сформировался парадокс: не мир, а война стала рассматриваться как фактор безопасности. Так, по мнению известного социолога Я. Морриса, наш мир стал безопаснее именно благодаря войнам [15, c. 11].
Общий ход развития событий в Европе и мире объективно привёл к созданию и использованию новых средств и способов ведения силовой политики. Среди них особенно эффективными оказались информационно-психологические средства, создаваемые на базе появившихся в конце ХХ в. социальных сетей. Социум, по существу, обрел глобо-сетевой характер. Как отмечает известный испанский социолог М. Кастельс, зарождается и получает развитие «новая форма общества, сетевого общества», последствия чего были амбивалентны. Наряду с явными преимуществами, открывшимися для взаимодействия стран и народов, возникли новые неравенства: «Глобальные сети включают одних людей и территории и исключают другие» [28, c. 17]. Эти новые реалии – возможности выборочной инклюзии и эксклюзии на глобальном уровне – западные политики попытались использовать исключительно в своих прагматических и подчас меркантильных интересах, что, естественно, порождает новые риски и уязвимости
. ПРОДОЛЖЕНИЕ В западном общественном сознании сформировался парадокс: не мир, а война стала рассматриваться как фактор безопасности. Так, по мнению известного социолога Я. Морриса, наш мир стал безопаснее именно благодаря войнам [15, c. 11].
Общий ход развития событий в Европе и мире объективно привёл к созданию и использованию новых средств и способов ведения силовой политики. Среди них особенно эффективными оказались информационно-психологические средства, создаваемые на базе появившихся в конце ХХ в. социальных сетей. Социум, по существу, обрел глобо-сетевой характер. Как отмечает известный испанский социолог М. Кастельс, зарождается и получает развитие «новая форма общества, сетевого общества», последствия чего были амбивалентны. Наряду с явными преимуществами, открывшимися для взаимодействия стран и народов, возникли новые неравенства: «Глобальные сети включают одних людей и территории и исключают другие» [28, c. 17]. Эти новые реалии – возможности выборочной инклюзии и эксклюзии на глобальном уровне – западные политики попытались использовать исключительно в своих прагматических и подчас меркантильных интересах, что, естественно, порождает новые риски и уязвимости
